– Почему вы сделали акцент именно на любви, дружбе, уважении и сотрудничестве?
– Это основные типы человеческих взаимоотношений. На ситуациях, связанных с ними мы чаще всего спотыкаемся и разочаровываемся.
– Петр Мамонов сразу же согласился участвовать в проекте, или колебался?
– Мы друзья, поэтому он нас всегда поддерживает, также как и мы его. В творческом плане мы единомышленники. К нам Петр Николаевич приехал сразу после «Царя», где у него был гонорар 900 тысяч долларов. Он не хотел сниматься, так как ему не нравился Иван Грозный, и специально назвал такую сумму, чтобы не дали. А ему дали. Иначе фильм бы потерял смысл. В «Шапито-шоу» его герой вначале был простеньким глуповатым мужичком, пел песни Высоцкого. Но мы его переделали, решив, что нам интересен Мамонов такой, какой он есть в жизни. И он стал этаким героем. Такое ощущение, что сценарий Петр Николаевич полностью вообще не читал. Во всяком случае, он очень удивился, посмотрев фильм и узнав, что в нем фигурируют гомосексуалисты. Мамонов долго боролся с нами, с собой, с материалом…
– Наверное, в процессе съемок в Крыму, поклонники не давали ему прохода?
– Наоборот местные жители его не узнавали. Мамонов с одной стороны хотел быть не видимым, у него неприметный стиль старикашки, но с другой такое положение дел его задевало. Он очень переживал, спрашивал, смотрел ли кто-нибудь фильм «Остров». Ему отвечали, что не припоминают. «Как же так?» – удивлялся он. У нас была сцена, где Петр Николаевич забрался на скалу и якобы собирался нырнуть. Он стоял и орал в мегафон «Прыгаю!» Нам нужно было собрать толпу зевак, потому что платить такому количеству артистов было бы дорого. Люди сгрудились и с любопытством смотрели на человека, который решил покорить культовую чрезвычайно высокую скалу. Говорят, кто прыгает с нее, обратно не выплывает. В итоге на следующий день его наконец-то стали узнавать как того, кто прыгал со скалы вчера.
Бюджет вырос в 20 раз
– Работа над фильмом длилась 6 лет. Что было наиболее сложным?
– Мы довольно долго трудились над сценарием, искали спонсоров, писали песни (у каждой из них по 20 вариантов). Съемочный процесс опять же шел в два этапа. Думали, фильм обойдется в 100 тысяч долларов, а бюджет вырос до 2-х миллионов. Мамонов сказал, что мы можем использовать его фамилию, чтобы собрать необходимую сумму. Все знают, что у него есть своя аудитория. Но и нам тоже деньги давали. Те же олигархи, к примеру. Они хотели снять фильм, за который бы не было стыдно.
– Долго ли вы искали актера на роль двойника Виктора Цоя?
– Был кастинг и изначально мы думали, что проблем не будет. Но нужного человека быстро найти не удалось. Его просто не было. Людей, которые одевались определенным образом, делали соответствующее выражение лица, пели очень похоже – хоть отбавляй. А двойников нет. Тогда мы пошли на концерт в питерский клуб «Камчатка». Та же история. Хотя именно там мы встретили Нияза из Татарстана. Думали, наконец-то нашли нужного человека, но у него даже паспорта не было. В итоге познакомились с Сергеем Кузьменко из Бостона, он ездил с концертами по Америке. Он и стал Цоем.
Опомнитесь, люди!
– Большинство критиков отзываются о «Шапито-шоу» положительно. Неужели не было негативных рецензий? Никто не подходил и не спрашивал: «Сережа, что за бред?»
– Есть один кинокритик Павлючик из газеты «Труд», так он вообще не понимает, что происходит, говоря: «Опомнитесь люди! Это же просто чушь! В этой картине нет ничего». В Москве был фестиваль, организованный «МК», в жюри Кобзон, в зрительном зале – только бабушки. Эксперты даже DVD с фильмом не видели. В общем, призов мы не получили. Павлючик так радовался! Мол, наконец-то не оценили, лопнул мыльный пузырь. На «Киношоке» тоже ходил и говорил, что это самый худший фильм. А мы выиграли гран-при. Он замолчал на несколько месяцев, но сейчас снова активизировался.
– Вы уже сняли самый дешевый («Пыль», 3 тысячи долларов) и самый продолжительный фильм («Шапито-шоу», 3,5 часа), что дальше?
– Теперь подумываю о самом дорогом.
Хороший журналист смеется, даже если не смешно
– В одном из интервью, вы сказали, что предпочитаете разговаривать с тупыми журналистами…
– Я имел в виду то, что каждому человеку приятно осознавать свое интеллектуальное преимущество. И когда приходишь, к примеру, в студию тебе нужно общаться с корреспондентом в течение часа, и в идеале было бы почувствовать себя королем. Это возможно лишь в том случае, если твой собеседник не будет показывать свое превосходство, задавать умные вопросы. «Хороший» журналист на любую фразу должен реагировать положительно, смеяться, даже если говорят что-то не очень смешное. Тогда человеку кажется, что все, что он произносит – золото. Самомнение моментально вырастает, он крепнет на глазах, слова складываются в предложения и ему кажется, что он молодец. А если задают вопрос, который он не понимает, он в ужасе думает, что ответит как-нибудь не так, неумно. Я, конечно, шучу… Хотя… Дибров хороший журналист. К нему все приходят, он всех любит и обожает, считая божественными людьми.
– С так называемым «профессиональным» кино по тем же причинам «не дружите»?
– Мы боимся профессионалов, потому что сами – люди хаотические и в работе, и дома.
«В Воронеж я ездил часто, – признается Сергей Лобан. – Лет десять назад у меня была примерно такая же история как у героя «Шапито-шоу» Киберстранника. Я познакомился с девушкой по интернету, и мы стали встречаться».
