Земля обетованная. Что пугает бывших россиян в стране, враждующей с Палестиной?

Последний шанс
– В Израиль мы прилетели не спонтанно, так сложились семейные обстоятельства: тяжело заболела мама: у нее диагностировали рак. Российские врачи настаивали на очень серьезной операции, и единственный выход, который они видели, – отнять у мамы грудь. Мы были в шоке, в таком отчаянии, что даже сейчас я не нахожу слов, чтобы описать наше состояние!.. Когда о вердикте медиков узнала моя тетя, сестра мамы, которая в то время уже несколько лет жила в Израиле, настояла и даже приказала лететь к ней. И все время повторяла: израильская медицина творит чудеса. Да, я много раз слышала об этом, но реальных примеров, когда людей вытаскивали с того света, к сожалению, не знала. Мы решили использовать последний, пусть и призрачный, шанс!
Буквально через несколько дней после того, как мы приземлились в Тель-Авиве и оформили маму в больницу, ей сделали операцию: опухоль вырезали, при этом сохранили грудь. С тех пор прошло уже более 5 лет – мама живет, здравствует и находится под постоянным контролем врачей. Но до сих пор я не нахожу ответа на вопрос, что это было: ошибка российских врачей или чудодейственная израильская медицина, которая, как мне кажется, опережает время? Больше всего склоняюсь ко второму. И нисколько не удивляюсь, когда слышу, что Израиль занимает первое место по выживаемости пациентов, страдающих онкозаболеваниями.

Священный день
Наши первые дни и даже месяцы пребывания в стране – это метания между домом и больницей. И именно поэтому я не помню, какое впечатление произвел на меня Израиль, понравился он мне или нет. Одно могу сказать точно: это очень сложная страна со своими традициями, устоями и порядками. Многое, что считается обыденным в России или Европе, здесь просто неприемлемо, и наоборот.

Эта небольшая восточная страна живет в условиях непрекращающейся угрозы не один десяток лет

Нам долго пришлось привыкать к шабату и даже, бывало, о нем просто забывали. Для иудеев это – священный день, когда в Израиле все замирает: не ходит транспорт, не работают магазины и рынки. Это время «заслуженного» отдыха. Не сразу мы свыклись и с тем, что пища, которую мы едим, должна быть кошерной, то есть разрешенной религиозными обычаями, и готовить ее нужно по законам еврейских традиций. Так, например, смешивать мясные и молочные продукты строго запрещается. Поэтому про салаты, приправленные майонезом, пришлось сразу забыть! Кстати, если уж речь зашла о еде, то не упомянуть про хумус – соус из бобов с различными приправами – настоящее преступление. По-моему, это абсолютно безвкусная вещь, но ни один уважающий себя еврей не притронется к обеду без него.

«Мой, моя, мое»
Сами евреи, о которых ходят анекдоты и байки, эмоциональны, как и все восточные люди, и, между прочим, очень открытые. Хотя семьями не дружат и в гости по выходным не ходят. Бывают откровенными, но если какой-то вопрос им не понравится, пропустят мимо ушей или сменят тему. Самые популярные слова, которые встречаются в их лексиконе – «мой», «моя», «мое». Занимать у них деньги – практически бесполезное занятие, зато они с легкостью могут угостить кофе, конфетами или фруктами.
Ни 7 лет назад, когда мы только приехали, ни тем более сейчас, у нас никогда не возникало проблем в общении. Да, иврит – язык, на котором говорят местные жители – непривычен нашему уху, письменный, с непонятными закорючками, – вообще за гранью понимания, но учится легко. К тому же практически все жители Израиля говорят на русском и английском. Можно изъясняться и жестами – это в том случае, когда какой-нибудь израильтянин – уникум, сродни музейному экспонату, и знает только иврит. Но это – большая редкость.

Страшная метка
Еще одно яркое впечатление. Когда мы пришли в школу, то учителя, узнав, что раньше мы обучались в России, заявили, что наш сын получит хорошее образование, и пообещали примерно следующее: «Он раз и навсегда забудет, что такое списывание!» За этим в классах следят особо. Если у преподавателя появится хотя бы малейшее подозрение, что ученик «сдирает», подойдет и поставит в его тетради страшную метку – хашад. Школьники бояться ее, как огня. Это «незачет». Его может получить весь класс: если во время контрольной работы несколько человек станут перешептываться, то учитель не станет разбираться, кто и с кем советовался: нарисует такую «загогулину» всем без исключения.

Израиль занимает первое место по выживаемости пациентов, страдающих онкозаболеваниями

Но больше всего меня, как родителя, удивляет совсем не это. И я, и мой муж, когда учились в СССР, всегда приветствовали учителя стоя – здесь такого нет. Как, впрочем, и сидения «затылок в затылок»: парты тут заменяют круглые столы. Еще одно отличие – в оценке знаний: в Израиле это 100-балльная шкала, которая начинает применяться с четвертого класса. В старших классах ученики выбирают направление, которое будут изучать дальше. Это могут быть естественные науки, театральное искусство, сельское хозяйство и даже – представьте себе! – астрология! А вот выпускной экзамен можно пересдавать сколько угодно – до тех пор, пока не получишь зачет.

Под артобстрелом
Когда мы только собирались уезжать из России, друзья останавливали: «Вы что, там же война!» Конечно, мы знали об арабо-израильском конфликте – о враждующих Израиле и Палестине, о том, что эта страна живет в условиях непрекращающейся угрозы не один десяток лет. Но в тот момент нас ничего не пугало – не пугает и сейчас. Не отрицаю: когда некоторые территории подвергаются артобстрелам, очень страшно, но так здесь устроена жизнь: даже во время нападений жизнь в городах не прекращается: работают магазины и больницы, люди ходят на работу.
Такое положение, кстати, накладывает особый отпечаток на все: в каждом супермаркете, ресторане, кафе и даже в музеях есть охранники. Они стоят с металлоискателями и пропускают людей через специальные рамки. В аэропортах контроль еще жестче: за порядком здесь следят вооруженные специалисты служб безопасности и полиции. Признаюсь честно: нам не страшно, хотя мы, скорее всего, к этому привыкли, как бы цинично это ни звучало…