– Юлия, песни для альбома «Жесткая лирика» написаны вами?
– Нет, я написала несколько песен для своего дебютного сольного альбома «Огонь-баба». Мне за них не стыдно, они получились хорошими, но, как правило, я стараюсь не писать песен, потому что считаю, что это вообще не моя стезя. Обычно авторы присылают мне свои песни и если они кажутся мне достойными, мои музыканты их оформляют, чтобы звучали именно так, как я себе представляю. У меня какое-то актерское представление о песне, я считаю, что в ней должен быть смысл или душа.
– Что вы считаете главным достижением вашей музыкальной карьеры?
– Я очень люблю лирические композиции, но каждый раз, записывая такие песни, я думаю, что кроме меня их никто слушать не будет, потому что все ждут от меня этого образа «огонь-бабы». Однако потом оказывается, что мои лирические песни слушают даже больше, чем матерные. Наверное, в этом и состоит мое достижение.
– А вам еще не надоел образ «огонь-бабы», «рыжей бестии»?
– Нет. Образ должен быть узнаваемым. Если он узнаваем, он не может надоесть ни тебе, ни зрителям. Потому что очень мало артистов, которых можно как-то визуализировать. Например, певица Жасмин: мы даже не можем сказать, какая она. 90 % артистов нашей эстрады ничем особым друг от друга не отличаются. А если посмотреть на Любу Успенскую – она такая странная, чуть подвыпившая, но это ее запоминающийся образ. Или же Лолита: при ее упоминании сразу представляешь женщину, которая коня на скаку остановит. Но ведь таких на сцене единицы. Еще когда я училась в театральном институте, выдвигала теорию, что не на всех артистов можно сделать пародию: все изображают одних и тех же звезд. Тех, которые широко рот открывают или сгорбленными ходят. Не интересно делать пародию на Жасмин, потому что у нее нет характера, фактуры. На Западе на это очень сильно обращают внимание. Фредди Меркьюри, Майкл Джексон – это образы. И в процессе выступления мне это интереснее, чем песни. Песни – это дополнительная часть.
– Были ли у вас моменты, когда вы разочаровывались в вашей профессии?
– Никогда не разочаровывалась! Это лучшее, что я могла бы делать, и, слава богу, что я этим занимаюсь.
– А как вы относитесь к критике в свой адрес?
– К любой критике я отношусь очень плохо, потому что она вообще убивает любые начинания. Когда ты только принимаешься за что-то, и тебе сказали, что это плохо – руки опускаются. Когда я училась в театральном институте, у нас была педагог, которая поначалу всех гнобила. Вы стоите, например, а она говорит: «что у тебя ноги кривые такие, как ты ходишь вообще?» Все ее ненавидели, но к третьему курсу выяснилось, что это ее метод: если ты пройдешь все эти испытания, значит, ты сильный. Я пропускала все мимо ушей, потому что в детстве была гадким утенком и уже выработала хорошую защитную реакцию. Поэтому если мне говорят, что у меня кривые зубы, я говорю: «у тебя самой кривые зубы»!
– Вы покинули группу «Ленинград» четыре года назад, но вас до сих пор ассоциируют с этим коллективом. Как вы к этому относитесь?
– Для меня это не проблема, это нормальное явление. Тем более Сергей недавно разрешил мне петь три песни «Ленинграда».
– Вы с ним помирились?
–Мы и не ссорились. Когда я пела в группе, Сергей не разрешал мне участвовать в других проектах из чувства собственничества. А сейчас песни «Ленинграда» разрешил исполнять, потому что за четыре года «свободного плавания» я не «потонула». И тем самым подтвердила, что он во мне не ошибся.
