Когда немцы вторглись в СССР, они были настолько уверены в быстром исходе операции, что даже не захватили теплую зимнюю форму. Эта убежденность основывалась на конкретном опыте – к тому времени нацистской Германии уже удалось завоевать почти всю континентальную Европу. Однако на Восточном фронте триумфа не получилось. Здесь их встретило сопротивление, которое не могли подавить ни численно превосходящие войска, ни совершенная боевая техника, ни карательные акции. Позже выжившие немецкие военачальники задавались вопросом: как удалось советским гражданам выстоять перед лицом такой махины и победить ее? И сами отвечали на свой вопрос – мы недооценили стойкость и мужество противника. Вот только несколько историй о том, как наши соотечественники противостояли фашистам и почему «русские не сдаются».
«Напряжение боев с каждым днем возрастало»
Из воспоминаний немецкого генерала Гюнтера Блюментрита: «Россия явилась истинным испытанием для наших войск. Это была тяжелая школа. Человек, который остался в живых после встречи с русским солдатом и русским климатом, знает, что такое война. После этого ему незачем учиться воевать…
С удивлением и разочарованием мы обнаружили в октябре и начале ноября, что русские вовсе не перестали существовать как военная сила. Напротив, сопротивление противника усилилось, и напряжение боев с каждым днем возрастало…»
«Нам надо пройти только один километр»
Из дневника немецкого солдата, убитого под Сталинградом: «Нам надо пройти до Волги еще только один километр, но мы никак не можем это сделать. Мы ведем войну за этот километр дольше, чем за всю Францию, но русские стоят, как каменные глыбы…»
«Он лежал на краю воронки…»
Из воспоминаний дважды Героя Советского Союза маршала Василия Чуйкова: «В бою порвалась телефонная связь с командным пунктом дивизии Батюка, сражавшегося за Мамаев курган. На исправление вышел связист Титаев. Через некоторое время все заработало, обрыв был устранен, но сам Титаев не возвратился. Он лежал без движения на краю воронки, зажав зубами оба конца провода. Как рассказывали связисты, нашедшие его на линии, у него были очень крепко стиснуты зубы… Вскоре про погибшего бойца сложили песню…»
Что потрясло жену Черчилля на Волге?
Из воспоминаний супруги политика Клементины Черчилль, побывавшей в 1945 году в Сталинграде: «В этом городе мысль о потрясающих страданиях и жертвах, понесенных вследствие фашистского нашествия, приводит в полное оцепенение. Человеческое воображение просто отказывается представить бедствие такого масштаба. Но, надо сказать, как только последние немцы были выбиты из города, русские использовали его как трамплин для атаки (…) Прежде всего, они восстановили разрушенную железнодорожную станцию и пути. Затем отремонтировали здание Городского Совета, чтобы оно снова стало центром гражданской жизни. Они восстановили сталелитейный завод, который только что выпустил тысячный сельскохозяйственный трактор… Этот гибельный для немцев город стал центром непрерывного наступления…»
«И вдруг телефонистка Наташа достает осколок зеркала…»
Из воспоминаний нашего земляка, участника крупнейших стратегических операций Николая Болдырева, который в войну был наводчиком противотанкового орудия: «Курская дуга. После тщательной подготовки наши войска переходят в контрнаступление… На каждом квадратном километре – 365 орудий. Для каждого из них приготовлено 265 снарядов… Старший батареи поднимает руку, и мы по команде единым ударом открываем огонь. Грохот страшный, работаем три часа… Потом дают команду: «Орудия на передки!» И вдруг я вижу такую картину: из окопа приподнимается телефонистка Наташа, достает из сумки осколок зеркала и начинает приводить себя в порядок… Я подхожу к ней, говорю – а ну дай-ка я гляну на себя. Смотрю: глаза навыкате, лицо желтое, на ушах запекшаяся кровь. Голова гудит. А Наташа еще и смеется над собой! Я, говорит, кричу в трубку – 40 «беглых», а сама – носом в окоп…»
«Я знаю, что вы боитесь Толстого»
Из воспоминаний поэтессы Ольги Берггольц о нашем земляке – знаменитом филологе Борисе Эйхенбауме, пережившем блокаду Ленинграда: «Помещение радио находилось на улице Ракова, недалеко от Публичной библиотеки. Утром к нам пришел Борис Михайлович. Идти ему было трудно – надо было пересечь канал Грибоедова, миновав несколько кварталов… Эйхенбаум попросил микрофон – хотел говорить с немцами. Он сказал: «Я старый профессор, мой сын Дмитрий на фронте, зять умер, живу с дочкой и внучкой в одной комнате. Пишу книгу о Толстом. Вы его знаете – он автор «Войны и мира». Я знаю, что вы боитесь Толстого, что вы читали его книгу о победе после поражения. Я пришел сюда от своего стола с замерзшими чернилами, чтобы сказать, что презираю вас. Культуру можно опровергнуть только культурой. У нас тоже есть пушки – пушки не доказательство. Вы не разрушите нашу культуру, вы не войдете в наш город».
Из телеграммы президента США Франклина Рузвельта Иосифу Сталину от 23 февраля 1943 года: «От имени народа Соединенных Штатов я хочу выразить Красной Армии по случаю ее 25-й годовщины наше глубокое восхищение ее великолепными, непревзойденными в истории победами. В течение многих месяцев, несмотря на громадные потери, Красная Армия не давала возможности самому могущественному врагу достичь победы. Она остановила его под Ленинградом, под Москвой, на Кавказе, под Воронежем, в бессмертном Сталинградском сражении…»
На фото: памятник-ансамбль героям Сталинградской битвы на Мамаевом кургане; пленные солдаты вермахта; командующий 62-й армией Сталинградского фронта Василий Чуйков (второй слева) с сослуживцами; Клементина Черчилль; Борис Эйхенбаум.
