«Личное дело» командарма Лизюкова

Вообще-то, нельзя сказать, что симпатичный образ котенка с улицы Лизюкова совершенно «закрыл» собой биографию военачальника. Личность командарма была в поле профессионального интереса многих историков, но так уж вышло, что исследователи больше уделяли внимание обстоятельствам его смерти, нежели жизни. На то была своя причина – точное место захоронения Лизюкова долго оставалось неизвестным. И только в прошлом году, когда воронежские поисковики сделали вывод, что нашли останки Лизюкова, подробности биографии командарма стали достоянием широкой общественности.

«Боец бронепоезда должен иметь крепкие нервы»
Александр Лизюков родился в Гомеле, в семье учителя. В 19 лет пошел добровольцем в Красную армию. Окончил артиллерийские курсы в Москве, был начальником артиллерии бронепоезда, а затем и командиром «сухопутного броненосца» как тогда называли бронепоезда. Они могли быстро сосредотачивать большую огневую мощь на опасных участках фронта и играли в Гражданскую войну роль главных бронесил РККА. Что же до специфики службы в такой «крепости на колесах», то особое требование инструкции гласило: «Боец бронепоезда должен иметь крепкие нервы», ведь воевать приходилось в условиях ограниченного пространства и жуткой духоты из-за паровозного дыма и пороховых газов, рядом с телами погибших товарищей…

Танкист-экспериментатор
В 1921 году Лизюков был направлен в петроградскую Высшую автобронетанковую школу, а позже – в Военную академию имени Фрунзе, после окончания которой, преподавал на бронетанковых курсах и в Академии имени Дзержинского. В 1934 году он уже командир танкового полка, а затем и танковой бригады.
По воспоминаниям сослуживцев, Лизюков не боялся смелых экспериментов: требовал водить танки на больших скоростях, преодолевать лесные зоны и овраги… Во время «большого террора» этот энтузиазм обернулся сфабрикованным обвинением в умышленном выведении танков из строя.

«Покушение путем наезда танка»
Лизюкова арестовали в 1938-м, обвинив в попытке покушения на советских руководителей …«путем наезда танка на Мавзолей». Дело в том, что во время одного из парадов, в головном танке парадного расчета «лизюковской бригады» заклинило трансмиссию, и он на несколько секунд потерял управляемость. Но механик быстро справился с управлением. Лизюков сам рассказал об этом после парада в Кремле. Тогда над инцидентом посмеялись, а позже «раздули» до антисоветского заговора. В числе других обвинений фигурировали «вредительство» и «подрывная работа», и хотя в обвинительном заключении была приписка: «вещественных доказательств нет», это не помешало продержать оговоренного Лизюкова в тюрьме 22 месяца, и 17 из них – в «одиночке».

Реабилитация
Лизюков разделил участь многих военных руководителей. В 1930-е годы РККА подвергалась масштабной «чистке», но, когда Германия развязала мировую бойню, и стало ясно, что в случае ее нападения на СССР бронетехника будет играть огромную роль, началась реабилитация репрессированных командиров танковых соединений. Лизюкова оправдали в декабре 1939-го.

На передовых рубежах
В первый год Великой Отечественной войны Лизюков проявил себя при обороне переправы через Днепр (фактически спас от окружения две армии), рубежа по реке Вопь и в знаменитой битве под Москвой: с ходу остановил наступление немцев на Наро-Фоминск, участвовал в ликвидации вражеской группы, прорвавшейся к столице через канал Москва-Волга, освобождал Солнечногорск. Вспоминая эти операции, Рокоссовский, отмечал его умение владеть ситуацией в любых условиях, умело маневрировать малыми силами и безграничную смелость, а за «образцовое выполнение боевых заданий» 5 августа 1941 года Лизюкову было присвоено звание Героя Советского Союза.

Роковая атака
В июле 1942 года Лизюков (уже генерал-майор) командовал 5-й танковой армией, отражавшей наступление группировки, наступавшей на Воронеж. Перед армией стояла задача сорвать вражескую переправу через Дон, но времени для подготовки было в обрез, и «единым кулаком» ударить не удалось. Реакция Ставки последовала незамедлительно: армию расформировали, а командарма понизили до должности командира танкового корпуса.
23 июля Лизюков сам сел в танк «КВ» и лично повел подразделение на выручку 148-й бригаде, которая накануне ушла на прорыв в район села Медвежье и сутки не подавала известий. Из этой атаки он уже не вернулся.

Посмертная судьба
Когда наши прорвали оборону противника, солдаты обнаружили подбитый танк, с которого свисало туловище с четырьмя прямоугольниками на форме (полковой комиссар, сопровождавший Лизюкова), а в метрах ста – еще одного человека с разбитой головой. В его комбинезоне была вещевая книжка Лизюкова. Эти сведения были изложены в докладе полковника Сухоручкина, расследовавшего гибель генерала. Там же было указано, что найденное тело похоронили западнее высоты 188,5 (в районе села Лебяжье под Рамонью). Однако в личном деле Лизюкова значилось: «Пропал без вести, а со слов погиб». Сталин даже подозревал, что Лизюков переметнулся к немцам, но все, кто знал командарма, категорично это отвергли. А когда ученым стали доступны документы из немецких архивов, не нашлось ни одного упоминания о советском генерале, попавшем в плен. Видно, немцы даже не подозревали, кто был в подбитом ими «КВ».

Последний путь командарма
Долго считалось, что Лизюков похоронен на территории школы в селе Медвежье. В 1960-е там был установлен обелиск. Но никаких останков под ним найдено не было.
В 2008 году поисковики историко-патриотического объединения «Дон» обнаружили захоронение в Лебяжьем и предположили, что останки могут принадлежать Лизюкову. Генетический анализ не дал однозначного ответа – останки были в плохом состоянии, но данные криминалистов при компьютерном совмещении черепа и прижизненных фотографий Лизюкова позволили сделать вывод, что это останки командарма. Родственники Лизюкова приняли решение похоронить легендарного генерала в Воронеже, и 7 мая 2009 года командарм был торжественно перезахоронен у памятника Славы.