Из истории первого памятника Никитину
Опрос В Госдуме планируют рассмотреть законопроект, обязывающий медицинские учреждения пропускать родственников в реанимацию. Как вы относитесь к этой инициативе?

Из истории первого памятника Никитину

8 октября 2013 / просмотров – 2507
Истфакт
11 октября 150 лет назад на могиле Ивана Никитина появилось надгробие в виде белоснежного мраморного параллелепипеда. Этот мемориальный знак стал первым памятником народному поэту, с именем которого неразрывно связана история Воронежа.

Посмертный лавровый венок

Жизнь этого талантливого и удивительно светлого человека унесла чахотка в 1861 году, когда ему было всего 37 лет. Тогда о безвременной кончине Ивана Саввича скорбел весь город. Воронежская пресса рассказывала о похоронах: «…Явились толпы учащейся молодежи, гимназисты и семинаристы (…) собралось много самой разнообразной публики (…) На голову покойного возложили лавровый венок…»

Поэт нашел последний приют на Новостроящемся кладбище, рядом с могилой Алексея Кольцова. В советские годы погост был уничтожен. Остался лишь небольшой участок с захоронениями Алексея Васильевича, его родственников, Ивана Саввича и писательницы Елизаветы Милицыной. Ныне это место известно воронежцам как «Литературный некрополь». Сохранилась и мемориальная плита, установленная на могиле Никитина спустя два года после его смерти.

«Дом веселых нищих»

Средства на памятник, который мог бы достойно увековечить память выдающегося земляка, собирали всем миром. С просьбой выполнить проект памятника воронежская общественность обратились к зодчему Михаилу Петерсону. Уроженец Твери, выпускник архитектурного отделения столичного инженерного института, Петерсон в свое время был направлен на службу в наш город. С 1850 по 1857 годы Михаил Федорович трудился в губернской строительной и дорожной комиссии, а затем уехал в Петербург. С его именем связан ряд интересных зданий Северной Пальмиры. Среди них – доходный дом в стиле эклектики, в котором теперь размещается музей Блока (поэт прожил здесь последние девять лет жизни). По проекту зодчего была возведена Главная телеграфная станция. Он же перестроил часть старинного купеческого особняка, описанного в автобиографической повести «Дом веселых нищих» писателем Григорием Белых (одного из авторов знаменитой «Республики ШКИД»).  Вот каким литератор видел это строение в своем детстве: «Был дом как город. Выходил на три улицы. Одних окон на наружном фасаде до семисот штук было. А вывесок разных, больших и малых, – как заплаток на старом халате (…) Задворки были самой населенной и шумной частью дома. Во втором этаже ругались портные, внизу, в кузнице, гремели молотами кузнецы, пели женщины, стиравшие белье в прачечной (…) За этот шум брючники из соседнего рынка и окрестили его «домом веселых нищих». Но все это было позже, а мы вернемся в Воронеж 1863 года.

«Я воплощал боль сердца в звуки»

Памятник на могиле Ивана Саввича зодчий создал в традиционном для середины XIX века стиле. В центр параллелепипеда из белого каррарского мрамора, в медальон, было помещено изображение поэта в профиль. Своеобразное обрамление получил барельеф – в виде змеи, ухватившей себя за хвост (символ бесконечности). Под медальоном мастера римскими цифрами выбили дату сооружения памятника, а ниже  подпись – «Почитатели таланта и друзья». На лицевой грани было высечено имя, даты рождения и смерти поэта.* Сверху стелу увенчал лавровый венок и надпись «Никитину».

Особое философское настроение памятнику придала нанесенная на него цитата из поэмы Никитина «Кулак». В этом произведении, написанном им за два года смерти, нашли отражение глубокие личные переживания поэта, который всю жизнь мечтал полностью отдаться творчеству, но был вынужден тянуть «лямку» опостылевшего семейного предприятия – постоялого двора.** И все же заключительные строки поэмы, выбитые на надгробии, звучат по-бунтарски, как манифест. Вот они: «Как узник, я рвался на волю,  упрямо цепи разбивал! Я света, воздуха желал! В моей тюрьме мне было тесно! Ни сил, ни жизни молодой я не жалел в борьбе с судьбой! Не ради шутки, не от скуки я, как умел, слагал мой стих, – я воплощал боль сердца в звуки!»

 

 «След» Маршака

Надгробный памятник Никитину изваяли в столичной скульптурной мастерской известных камнерезов братьев Ботто. С этой семьей связан особый воронежский «след». В 1902 году в одном из домов, принадлежавшем Ботто, жил наш земляк Самуил Маршак, который тогда был еще гимназистом. Дело в том, что его отец – заводской мастер – часто переезжал с места на место. В итоге семейство оказалось в Северной Пальмире на участке, которым владели братья-камнерезы. Позже знаменитый писатель описал приезд в Петербург в автобиографическом произведении «В начале жизни»: «Это был двор, каких мы еще не видывали, – чистый, просторный, гладко вымощенный, с двухэтажным каменным домом, садиком на углу и со множеством статуй из белого и черного мрамора. Статуи чаще всего изображали печальных, склонившихся перед алтарем женщин в покрывалах, спадающих волнистыми складками, и маленьких кудрявых ангелов, грациозно простирающих ввысь круглые, в мраморных жилках, ручонки… Неужели же мы будем жить (…) в этом небольшом, уютном и нарядном доме? Нет, оказывается, здесь живет сам хозяин, владелец скульптурной мастерской, итальянец Ботто…»

 

*Правда, в этот текст вкралась досадная ошибка: в отчестве вместо «Саввич» получилось «Савич».

** Подробнее о жизни и творчестве поэта – в материале «История одного анонимного письма» в 43 номере «ГЧ» от 21 октября 2009 года и на сайте ИА «Галерея Чижова».

Елена Черных
239-09-68
alenagalch@gmail.com
Система Orphus
Добавить комментарий
Ваше имя (ник)
Текст комментария *
Введите текст с картинки *
Инфографика недели