24-го октября в Воронеже была «Большая игра» – группа выступала с новой концертной программой. Перед самым выходом на сцену солист коллектива Эдмунд Шклярский и бас-гитарист и бэк-вокалист Марат Корчемный побеседовали с журналистами.
– Тур называется «Большая игра», скажите, а вы азартные люди?
Эдмунд Шклярский: Как вам сказать. В казино мы играли только в этом году, и то – по принуждению. Потому что мы попали в казино в Лас-Вегасе и решили, что надо что-то проиграть.
Марат Корчемный: Представляете, поставили один доллар, а выиграли – 36. Все хотели проигать, но не удалось.
– На что потратили великую по нынешним временам сумму?
Марат Корчемный: Пропили сразу.
– Сейчас в стране кризис, и немногие артисты могут похвастать полными залами.
Эдмунд Шклярский: Кризис кризису рознь. Я помню кризис 98-го года.
Марат Корчемный: Когда приезжал Майкл Джексон, он выступал в полупустом зале. Представляете! Майкл Джексон привез шоу мирового уровня! Тогда вообще ловить было нечего. А сейчас если бы он приехал, порвал бы стадионы.
– В Воронеже у вас всегда полный зал. И в этот раз тоже билеты разобрали быстро.
Эдмунд Шклярский: И у нас были времена, когда мы играли в каком-то чудесном ДК в вашем городе, и он не был заполнен.
Марат Корчемный: Честно гвооря, на фоне предыдущих, сейчас не кризис. Кризис – это когда остались без денег, без еды и грабят на улице. А это так, временное ухудшение настроения. Надеемся, что мы поднимемся быстрее чем раньше.
– В вашей концертной программе «Большая игра» есть персонаж – девушка, которую вы выбираете из местных жительниц. По каким параметрам происходит отбор?
Эдмунд Шклярский: Параметры знает только наш директор. В его ведении вся таблица элементов.
Марат Корчемный: Выбор героини – это очень тонкая вещь. Потому что если приходит девушка, и ты ей говоришь: «Извините, вы нам не подходите по параметрам» - девушка может пощечину дать за это. Поэтому мы делегируем права отбирать девушек организаторам. Они сами на свой страх и риск уже этим занимаются, их нежалко.
– А бывало, что девушки отказывались выходить на сцену?
Эдмунд Шклярский: Нет. Бывали просто мелкие недочеты, которых зритель точно не увидит.
Марат Корчемный: Знаете, у нас есть пожелание: чтобы девушка выходила на сцену не модельной походкой, а плыла.
Эдмунд Шклярский: Как в ансамбле «Березка». Их знаменитая походка как раз для нашего выступления.
Марат Корчемный: Можно, конечно, устроить конкурс на лучшую исполнительницу года, но для этого зрители должны ездить в каждый город нашего тура, чтобы не быть предвзятыми.
– А вы думаете, среди ваших поклонников нет таких, которые из города в город за вами колесят?
Эдмунд Шклярский: Есть. Но мы это не приветствуем. Во-первых, для поклонников разорительно. А во-вторых, мы любим, когда программу люди смотрят впервые. Зритель не должен сравнивать. В 80-х годах у нас были концерты в каких-то городах, и люди до сих пор вспоминают: «А раньше у вас было вот так вот...». А мы-то знаем, что было совсем иначе.
Марат Корчемный: Мы боимся спойлеров. Боимся, что сюжет фильма расскажут раньше, чем он дойдет до зрителя. Наши сценические страхи живут с нами и реальной жизни не касаются. Когда один и тот же человек приходит на программу дважды, это настораживает. Он сидит и заранее знает, где мы прячем шамана, например. Наш ходулист рассказывал, как недавно на концерте в Волгограде слышал, как один зритель во время программы «суфлировал» на весь зал: «Вот сейчас выйдет этот "метр с кепкой "». Наш ходулист почувствовал себя обманутым. Он рассчитывал на эффект внезапности, а тут такой облом.
– В своих шоу вы используете уникальные технические наработки, а где вы находите людей, способных воплотить ваши безумные фантазии в жизнь?
Эдмунд Шклярский: Это должны быть в первую очередь энтузиасты. Бывает, предложишь человеку сделать что-нибудь, а он говорит: «Это невозможно!». А есть люди, которые с удовольствием откликаются, им это интересно. Предположим, человек занят какой-то рутиной, и собрать наш огнедышащий органчик для него – это радость. Погружение в мир иллюзий происходит, это очень увлекательно.
Марат Корчемный: К сожалению, мы не можем воспользоваться каким-то готовым решением. Мы не можем показывать на экране какой-то хороший фильм, даже «оскароносный», снятый не нами. Мы вынуждены все делать сами. Тут есть такой таинственный момент: мы никогда не можем толком объяснить, что мы хотим, так как нет примера. Вот как объяснить, что нам нужен орган с краником сбоку? Да никак. Приходится рисовать какие-то модели, а художник должен включить воображение. И часто художник видит совершенно не то, что мы хотим.
– А о чем вы еще фантазируете, кроме девушки, которая должны выплывать на сцену, как лебедушка?
Эдмунд Шклярский: Это Марат фантазирует. На концерте фантазии отставлены в сторону. У нас видеоряд синхронизирован с музыкой, если что-то прозевать, то можно не нагнать.
Марат Корчемный: Сейчас, например, мы думаем о механических декорациях. А вообще наша мечта – создать роботов вместо себя.
– Вы замечаете, как меняется ваша аудитория год от года?
Эдмунд Шклярский: Каким-то образом она наверняка меняется: кто-то приходит, кто-то уходит, кто-то остается. А кто-то уже сам не ходит и посылает на наши концерты своих детей. И потом дети им пересказывают. На каждом концерте обязательно появляется человек, который никогда раньше не был на группе «Пикник». И не собирался. Но вдруг пришел. И решил, что теперь будет ходить всегда.
– Эдмунд Мечиславович, вы писали музыку для сериалов «Королевство Кривых», «Закон мышеловки», озвучивали мультик «Кошмар перед Рождеством». Планируете ли еще подобные эксперименты?
Марат Корчемный: По времени это очень затратно – придется отменять тур и заниматься только кино или мультиками. Все, что с этим связано – это убийство времени. Когда смотрю на киношников, вижу, что они живут практически без выходных.
Эдмунд Шклярский: Это вообще не моя затея, так хотели режиссеры. С ними, кстати, трудно работать, им все время кажется, что ты все делаешь не так, хотя тебе так не кажется. Даже когда мы снимали клипы, и по сценарию требовалось погружаться в какие-то моря, океаны, стоять под дождем, никогда эти моменты не входили в клип. После таких мытарств мы для себя вывели простую формулу: чем больше ты ограничиваешь фантазию режиссера, тем больше ты приближаешься к успеху.
– В новом клипе «Танго «Черная каракатица» вы тоже ограничивали фантазию режиссера?
Эдмунд Шклярский: Ограничивали, чтобы не околеть. Мы замерзли на съемках ужас как!
– Режиссер этого клипа Агата Нигровская, супруга музыканта Андрея Князева из группы «КняZz», не просила вас по знакомству записать совместную песню с мужем?
Эдмунд Шклярский: Дело не в знакомстве. Если жанры совпадают и есть в этом необходимость, почему нет? Недавно я записал песню с Хелависой из «Мельницы». Пока не знаю, правда, что из этого получилось.
– Эдмунд Мечиславович, когда в 1997 году для альбома «Стекло» вы записывали голоса своих детей, могли себе представить, что в будущем они выберут творческие профессии?
Эдмунд Шклярский: Я вообще ничего не загадываю дальше сегодняшнего дня. Дети тогда были маленькие, а мне нужны были их визжащие голоса. Неизвестно, что будет завтра. Может, Стас надумает уйти из «Пикника» и заняться только своей группой. А может, кто-то раньше него нас покинет. Знаете, как у Пушкина в «Маленьких Трагедиях», но не будем драматизировать.
– Видя сына на сцене, что испытываете – гордость или волнение?
Эдмунд Шклярский: Зависть! Ну а какие еще эмоции может испытывать отец ребенка, который растет в семье у тебя на глазах? Он же не какое-то там создание, появившееся с Марса. Стас понемножку на каких-то фестивалях выступал, у него есть опыт. Поэтому сейчас, когда он поет, у меня ни один мускул не дергается.
– Как считаете, в музыкальном плане он уже нашел себя или еще в поиске?
Эдмунд Шклярский: Это его надо спросить. Мы себя еще не нашли, чего уж там говорить!
– Внуками не спешат порадовать?
Эдмунд Шклярский: Этот вопрос мы задаем сыну регулярно. Если бы он сейчас тут был, я бы ему этот вопрос переадресовал.
– Как вы вообще к славе относитесь?
Эдмунд Шклярский: В зависимости от мест. Вот концерт – это то место, где желательно, чтобы тебя узнавали. Но на этом, собственно, все и должно заканчиваться. Человек из телевизора действует на окружающих магнетически. Но назвать это славой вряд ли можно. Скорее – тебя угадали. У нас барабанщика иногда просят: «Давайте с вами сфотографируемся!». Он спрашивает: «В каком качестве? Кто я?». И человек должен тест пройти по крайней мере. Варианты разные предлагают. У нас, например, ходулиста приняли как-то за музыканта из группы Nazareth. Он неделю гордый ходил!
Марат Корчемный: Все-таки люди скорее угадывают медийно-телевизионно-газетно-интернет-персон. А мы не так часто мелькаем. Слава Богу, мы продаем залы еще дедовским методом, не мозоля людям глаза по телевизору.
– А зовут на телевидение?
Марат Корчемный: У нас нет штатного пресс-атташе.Что такое явление музыканта на телепередачу? Это когда ведущему этот музыкант совершенно пофигу: он не знает, о чем его спрашивать. И музыкант понимает, что ему здесь неинтересно тоже. Вот и сидят два таких скучающих персонажа. Нет, бывают, конечно, талантливые ведущие, которые умеют делать вид, что им интересен собеседник. Но чаще всего это скука смертная.
– За телепроектами следите? Шоу «Голос» смотрите?
Эдмунд Шклярский: Нет. Если бы «Голос» создал хоть одну существующую боевую единицу, тогда, наверное, он имел бы смысл. А поскольку этот проект живет сам для себя, он неинтересен.
Марат Корчемный: Должна быть магия. Человек, который начинает собирать залы, должен не только обладать хорошим голосом. Он еще должен нравиться публике. Бывают, конечно, уникумы – Led Zeppelin или The Beatles. Но когда продюсеры на них наткнулись, уже понятно было, что они великие, их не надо доделывать. А чтобы прилепить нос Иван Иваныча к лицу Михал Михалыча и получить при этом идеального певца, такого не бывает. Получатся только Франкенштейны, которыми сейчас заполонили все экраны.
– Вы как-то признались, что никогда не читали «Мастера и Маргариту» Булгакова. Минувшим летом вам подарили эту книгу. Прочли?
Эдмунд Шклярский: Нет. Книга ждет своего часа.
