26 декабря на нейтральной территории, между Авдеевкой и Ясиноватой, состоялся крупнейший в истории «украинского кризиса» обмен пленными между официальными властями и представителями самопровозглашенных республик Донбасса. Среди 222 человек, освобожденных силовиками, был наш 25-летний земляк Александр Пашков. На днях в редакцию «ГЧ» обратились близкие и друзья молодого человека с просьбой рассказать читателям его историю.
Осенью прошлого года Саша стал добровольцем в рядах ополчения и «переквалифицировался» из кинолога, которым некогда был во время срочной службы, в разведчика. Выполняя очередное задание, был ранен, попал в плен, где было принято спорное и неожиданное для него решение об ампутации ноги. Теперь, после освобождения и последующий реабилитации в Абхазии, он приехал обратно в Воронеж. Корреспонденты «ГЧ» встретились с Сашей и узнали из первых уст о том, какую цену платят жители Донбасса за право на самоопределение, какая Украина сегодня и что значит быть пленником Нацгвардии.
«Они – там, а я – здесь»
Первый вопрос, который вертится на языке, предсказуем, наши коллеги неоднократно задавали его таким же ребятам как он – решившимся оставить свой дом, работу, семью и безвозмездно рискнуть своей ради чужих жизней: «Почему?».
«Просто мне стало не все равно, – пожимает плечами молодой человек. – Там, где проходила передовая, живет много родственников: дедушки, бабушки – целое семейство! И с началом боевых действий никто не уехал. Они – там, я – здесь… Решил, поеду и помогу, чем смогу».
О его планах знал только младший брат и невеста. «Моя девушка не верила, что я решусь – до тех пор, пока не подъехал автобус на Ростов. А Иван тоже сначала хотел стать добровольцем, – вспоминает Саша. – Но мама у нас уже старенькая, и мы решили, что сразу два «сюрприза» делать не стоит. Кто старше, тот и поехал: 6 октября я был уже там».
«Добро пожаловать в Ад!»
С первых минут впечатлений было предостаточно.
«У самой границы стоит разбитый терминал «Добро пожаловать в Украину», – рассказывает он. – Как дуршлаг: нетронутого места даже с ладонь нет. Вокруг валяются гильзы, в полях – разбитая техника. На некоторых блокпостах так и написано: «Добро пожаловать в Ад».
Вспоминая о том, как именно попал в ряды ополченцев, Саша немногословен. Как говорится, было бы желание, а возможность найдется. По признанию нашего героя, опыт «срочника» на деле оказался практически бесполезен.
«Где бы ты ни проходил службу, там, в поле, все это утрачивает смысл, – признает он. – Это здесь есть спецназ, десант… А в момент войны все страшные названия подразделений стираются – есть только артиллерия и пехота. Там, скорее, как в годы Великой Отечественной: крикнул «Ура!», выпрыгнул из окопа и побежал. Всякое бывало – расстреливали блокпосты, накрывали минометом на выходе. В такие моменты думаешь: «Интересно, как же так? Что я здесь делаю?» Но, идя по городу, можно встретить бабушку, которая схватит тебя за руку, заплачет и скажет «Спасибо, хлопцы, что вы есть!»
«Не хочешь воевать? Восстанавливай город!»
В конце мая в Россию хлынул поток беженцев. Воронежская область была в числе регионов, принявших сотни граждан Украины. В страхе перед взрывами снарядов целые семьи бросали дома, привычный уклад жизни и искали безопасный приют (репортажи с пропускных пунктов и интервью можно прочитать в «ГЧ» № 23, 24, 25 от 2014 года). Истории этих людей, конечно, потрясают до глубины души, но Александр в «бегстве» мужчин видит не что иное, как проявление трусости.
«Не хочешь воевать, оставайся и восстанавливай город, – уверен Пашков. – Все боятся! В бою бывает, от страха ноги подкашиваются, аж падаешь. В человека стреляют, а он стоит в оцепенении. Не знает, что делать».
По словам Саши, наряду с теми, кто не пожелал оставлять свою землю, есть люди, которым нет оправдания: «Познакомился с 50-летней женщиной. Она – врач-терапевт, бесплатно помогает врачам в военном госпитале. С ней дочь. А муж срочно отправился «на заработки» в Рязань. Сын перебрался в Крым, мол это не его война, не может в братьев стрелять. Представьте, это все равно, что в дом лезут грабители, а мужчина, вдруг, осознает, что закончился сахар и нужно спешить в магазин. В Воронеже как-то встретил беженца из Старобешевского района, который украинская армия равняет с землей. Спросил мужчину, почему он здесь, а не там. А он отвечает, что семью, которая осталась там, нужно кормить. Получается, через месяц-два он получит свою первую зарплату, а еще ведь деньги нужно доставить на Донбасс. Да и будет ли уже кому помогать?»
«Просыпаюсь, а ноги нет»
16 или 17 ноября (наш собеседник не помнит точно) поступил приказ помочь ополчению в сборе разведданных. В итоге под Волновахой 6 человек – четверо разведчиков и двое местных проводников – попали в засаду.
«Завязался бой, – говорит Саша. – Мы оказались в полукольце. Я был трижды ранен: две пули – 72 и 505 миллиметров – вошли в ногу, одна – по касательной задела голову. Последнее почему-то оказалось больнее всего, будто с размаху сковородкой ударили. Отстреливаться уже не было сил, да и боеприпасы заканчивались... От потери крови я потерял сознание. Так меня и забрали в плен».
Сначала Александра отвезли в мариупольскую больницу: одна из пуль перебила артерию, требовалась срочная медицинская помощь. Нужного специалиста в учреждении не оказалось...
«Об ампутации узнал только на следующий день, – вспоминает Пашков. – Проснулся, а ноги нет».
«В первый день нас били, и это – естественно»
За время пребывания в Украине Саше довелось общаться с самыми разными людьми и, по его словам, простые жители и рядовые служащие в основном поддерживают ополчение и настроены «пророссийски». Те же, кто «приработался», устроил свою жизнь – за киевскую власть и «єдину Україну».
«В первый день нас били солдаты, – рассказывает наш собеседник. – И это естественно: мы же отстреливались, и им это не понравилось. А вот на пытки водили к батальонам Нацгвардии. Когда попадаешь к ним, теряется все: пол, возраст, вероисповедание. Кого-то подстреливают, кому-то ногти вырывают – каждый раз индивидуальный подход. Встретил там одного мужчину, 42 года, инвалид – били его как проклятого, исхудал, на руках – синие следы от наручников. Еще с нами в плену был местный депутат, «патриот Украины», спонсировавший Майдан и Нацгвардию. Посадили, чтобы дал 20 тысяч долларов. Его подстрелили, а он все равно за Киев, говорил: буду спонсировать не «Днепр» и «Азов», а другие батальоны. А эти надо расформировывать».
По всей видимости, даже в пределах территории, контролируемой киевскими властями, есть люди сочувствующие чужой беде. Кто-то же передал младшему брату Александра весточку о его судьбе. Да и мобильный телефон нет-нет да и попадал в руки, поэтому, когда история стала приобретать все больший резонанс, Пашков лично рассказал обо всем матери. Решил, лучше от него, чем от чужих людей.
«Хорошие люди есть везде, – уверенно говорит Александр. – Кроме батальонов. Там мы таких не встречали, хотя они должны быть. Просто, не довелось, наверное».
Ни о чем не жалею
25 декабря нам сказали собираться – скорее всего, будет обмен. Но точно никто не знал. Через 2 дня Саша Пашков вместе с другими пленниками был в Донецке.
«Сначала привезли в подвал, – вспоминает он. – По размерам помещение как небольшой тир. Набилось человек 70 – сидели там двое суток. Потом – транспортировка на место обмена. Хорошо, если из 222 освобожденных человек, хотя бы 20 имели отношение к ополчению и воевали. В основном – мирные жители».
Мы встретились с Сашей 14 февраля: чуть менее чем через сутки, в соответствии с Минскими договоренностями (подробнее на стр. 7) должен был прекратиться огонь. Наш герой в перемирие не верит. «В сентябре уже такое было, – говорит он. – Вместо десяти обстрелов из «Града» – восемь. Вот и вся разница».
Даже сейчас, по прошествии времени, Александр не разубедился в правильности своего решения: «Ни о чем не жалею. Идея Новороссии – хорошая, во что ее превратят – не знаю. Я ехал на Донбасс со светлыми побуждениями и, надеюсь, чем-то помог. Там идет не просто гражданская война, как это часто преподносят. В Украине воюют не только местные жители, там можно встретить практически все национальности. Например, мы находили канадские документы. Да и оружие далеко не советского образца попадалось – что в этом случае думать?»
После Донбасса жизнь молодого человека изменилась: невеста ушла, едва он вернулся из плена, о кикбокиснге, которому он отдал последние годы жизни, можно забыть. Хотя, благодаря участию друзей, Саша все еще посещает тренировки. О работе – прежде чем стать добровольцем молодой человек строил дома из сруба – тоже думать не приходится. Поскольку он не является военнослужащим, субсидий не будет. «Везде говорят, что у меня чуть ли не бытовая травма, – с грустной улыбкой говорит он. – В ДНР таких как я – хватает. А денег нет, пока нет. Сейчас наш земляк собирает необходимые документы, чтобы, хотя бы определиться с суммой, необходимой для протезирования. Актуальную информацию о том, как обстоят дела у Александра можно узнать в группе «ВКонтакте», созданной его близкими.
06.04. 15:48
qqqqqq (Гость)
Более примитивного мышления, чем у этого типа я еще не встречал.
